Злой кролик

Кролик был совершенно черный. В остальном он ничем не отличался от кроликов, что мне приходилось видеть раньше. Такие же длинные уши, с просвечивающими на них жилками, розовые глаза и комочек шерсти, заменяющий кроликам хвост. Звали его почему-то Шнурок. Так сказал мне Мустик, принеся его ко мне завернутым в полотенце. Это было сделано для того, чтобы кролик не вздрагивал от шума на улице. Еще Мус­тик добавил, что он ни за что не отдал бы этого кролика, но бабушка сказала, что дома останется или она или кролик, и Мустик выбрал бабушку, потому что она добрая и совсем старенькая.

Кролик посидел некоторое время посреди­не комнаты, а потом поскакал и спрятался под кровать. Мустаж предупредил, что кролик очень пугливый и лучше дома при нем громко не разговаривать.                        

Я спросил у Мустика, чем кормить кролика, и узнал, что он ест любые овощи и фрукты, кроме лука и чеснока.

После ухода Мустика, я выяснил, что кролик и вправду очень пугливый и что ему совершенно безразлично, как его зовут, — на кличку Шнурок он не отзывался, а когда я попробовал приманить его морковкой, для чего мне пришлось лезть под кровать, он стремглав выскочил из-под нее и забился за книжный шкаф.

Ел он ночью, а стоило мне пошевелиться на кровати, как он вздрагивал и убегал с глаз долой.

Так он ко мне и не привык. Я уже начинал свыкаться с мыслью, что это и впрямь невероятно трусливый кролик, если бы не один случай, после которого я совершенно изменил о нем свое мнение.

Жила у нас в квартире Нелька. Я обещал рассказать историю о черном кролике и поэтому не буду подробно объяснять, кто такая моя соседка Нелька. Скажу только, что Нелька за всю свою жизнь ни разу ни с кем не поссорилась, а когда к кому-нибудь из соседей приходит управдом, она на всякий случай достает из комода свои метрики.

Так вот, о кролике. В этот день я рано вернулся с работы. В квартире обычно в эти часы никого не было, и поэтому я очень уди­вился, услышав в передней донося­щиеся из кухни какие-то странные звуки — как будто бы кто-то тоскливо подвывал, на что-то жалуясь. Я вошел в кухню и остановился, пораженный, в дверях. Посредине кухни на табурете стояла Нелька и издавала те самые звуки, о которых я упомянул.   

Она с ужасом смотрела вниз. А вокруг табурета с ужасно наглым выражением на морде ходил кролик. Он кровожадно посматривал на Нельку и иногда обнюхивал ей ноги с таким видом, как будто он хочет их немедленно отгрызть. Потом он начинал снова ходить вокруг, изредка грозно стуча по полу лапками. Наверно, это продолжалось очень долго, пото­му что он уже совершенно распоясался и не об­ратил внимания даже на то, что скрипнула дверь, когда я ее отворил. Я смотрел на про­исходящее и не мог сдвинуться с места. Нель­ка, увидев меня, перестала кричать, и только слезы капали из ее широко раскрытых глаз. И тут кролик обернулся и увидел меня. Если бы вы видели, как он смутился. Да… Никогда я этого не забуду. Весь его сконфуженный вид, казалось, говорил: «Ну, да, я свалял страшного дурака и нечего на меня так смотреть».

Он стеснялся еще два дня и даже ночью не стал кушать морковку.

Потом он вышел и, дружелюбно посматривая на меня, пообедал, а после этого остано­вился предо мной, как будто спрашивал: «Ну, что будем делать дальше?»

С тех пор характер у него очень изменил­ся. Он пyгaет всех соседей, а иногда, забыв­шись, и меня.

Кличку Шнурок мы отменили. Теперь он отзывается на новое прозвище Рекс, и я очень избегаю при нем говорить слово «фас!»

Иногда я подумываю заказать табличку с надписью «Осторожно! В квартире злой кро­лик», но все никак не соберусь. Дверь моей комнаты, когда я ухожу, остается незапертой. Дома Рекс!